Отправлено: 01.03.19 17:20. Заголовок: Зарисовки. Евгений Кожин

Морская часть. На дворе апрель 1940

 Отправлено: 01.03.19 17:21. Заголовок: По курсу над волнами..

По курсу над волнами поднимался дым. Море успокоилось. Корабли еще ночью вышли из зоны непогоды. Волнение в три балла. Для сурового весеннего Норвежского моря это сущая благодать. Тяжелая махина крейсера плавно покачивается, корпус подрагивает от толчков волн в борт, а не зарывается в пенные валы до первой башни и не гудит и стонет от чудовищных напряжений в наборе, когда нос или корма повисают над ложбиной меж волнами.
Море пустынно. На два румба вправо от курса виднеется дым. Небо чистое. Имеется в виду, самолетов нет. Тучи так и висят над головой, тяжелые, напитавшиеся водой, как губка. Еще вчера утром крейсера ушли вперед, рассыпались редкой авангардной завесой, оставили далеко за кормой тяжелое соединение. Решение небесспорное – в такой передряге как вчера от дозора мало толку. Видимость на нуле, горизонт затянут стеной дождя, не разберешь, где море, где небо, а где ливень, все одно вода. На радарах черти пляшут. Засветка на засветке.
В такой шторм весь Королевский флот вместе с Кригсмарине мимо эскадры проскочат, и никто ничего не разглядит. Только если прямо в кабельтове перед форштевнем кто вылезет. Пользы от дозора мало, зато риска столкновений нет. Это эсминцам пришлось прижиматься к подветренным бортам линкоров и авианосцев. Длинные, узкие скорлупки швыряло ударами, как соломинки. Волны гуляли по палубам, обрушивались водопадами, закручивали водовороты вокруг орудий, надстроек и вентиляторов. Чудо, что они все пережили шторм.
- Что у нас на радарах? – каперанг Кожин буквально влетел в рубку. Не смотря на осунувшееся лицо бледный вид, командир «Рынды» был гладко выбрит и благоухал одеколоном. Сразу и не сказать что, человек не спал сутки.
- Обстановка нормальная. Тяжелое соединение в десяти милях за кормой. Справа от нас «Кикимора», слева «Бутаков», «Полтава» со свитой держит курс на вест, на радаре уже не наблюдается.
- Хорошо, Виктор Константинович, «Вильно» где?
- Левый фланг, по расписанию – кап-два Ливнев чуточку приподнял бровь, демонстрируя легкое недоумение вопросом командира.
Впрочем, нервозность Евгения Кожина вполне объяснима, первый настоящий боевой поход в должности командира «Рынды». Мало ли что может случиться, это не учения, у человека на плечах целый крейсер в почти восемь тысяч тонн и шесть сотен душ под палубами. Спросят ведь за все с командира, если и не спросят, так все одно, перед совестью и Богом отвечать. Это еще страшнее.
- Евгений Павлович, нам навстречу англичанин лезет. Распорядитесь объявить тревогу? – полюбопытствовал командир радиочасти. По случаю хорошего утра и начинающейся охоты, в рубке было многолюдно. Прошлой ночью никому не посчастливилось выспаться, но людям это не мешало. Даже свободные от вахты офицеры предпочли встретить рассвет на мостике или в рубках крейсера. После подъема флага никто не спешил спускаться в низы.
- Виктор Константинович, объявляйте. Сергей Михайлович, дистанцию, курс, скорость неизвестного. Господа, прошу всех быть на местах.
Капитана первого ранга Кожина прервал вой сирен громкого боя. Вскоре на мостик посыпались рапорты с боевых постов. Крейсер готовился к бою. На флагман отправили короткую радиограмму.

Утро началось. В десяти милях за кормой «Рынды» разворачивалась тяжелая эскадра. Шустрые эсминцы увеличивали ход и растягивались ловчей сетью. Над палубами авианосцев стоял гул прогреваемых моторов. На катапульты линкоров поднимали гидропланы. Вскоре в небо ушли старые надежные бипланы РБВЗ-26 «Рижанин». Без бомбовой нагрузки эти машины могли часами обшаривать океан и радировать на корабли о каждой обнаруженной цели. Штурман и бортовой стрелок работали наблюдателями, позволяя пилотам не отвлекаться от управления самолетом.
Поплавковые «Лебеди» с тяжелых кораблей работали в нижнем горизонте в ближней зоне. Командовавший авиацией эскадры полковник Тихомиров резонно сомневался в боевой устойчивости этих машин. Слишком тихоходные, неповоротливые, их вооружения один пулемет. Командиры линкоров и пилоты гидропланов полностью поддерживали его в этом мнении.

Первой жертвой охоты стал старый трамп с грузом армейского снаряжения. Вылетевший с носовых углов «Рында» пресек курс посудины и навел на нее орудия. С крейсера потребовали лечь в дрейф и спустить шлюпки. Британский флаг за кормой «Каледонской танцовщицы» позволял обойтись без церемоний с досмотром. Чувствовавшие себя хозяевами океанов британцы еще не привыкли маскироваться под нейтралов.
Со спардека крейсера ударила четырехдюймовая зенитка. Два снаряда легли по курсу трампа. Четкий намек, следует поторапливаться. На судне сразу застопорили машины, руль повернули на борт, и «Танцовщица» нелепо раскорячилась по ветру. Команда покидала сухогруз в спешке. Люди суетились на палубе, бросали в шлюпки чемоданы, кто-то с мостика швырял за борт документы.
- Как топить будем? – полюбопытствовал Кожин, опуская бинокль.
- Торпедой? – живо отреагировал капитан-лейтенант Долганов. – Или отрядим подрывников на катере?
Офицеры на мостике включились в обсуждение. Первая боевая операция, первый захваченный приз, война только началась. Евгений Кожин про себя подумал что, никто ведь из его людей пороха не нюхал, для них это пока все не настоящее, они еще не видели что бывает, когда в трюмах и на палубах рвутся настоящие снаряды. Вроде, только Сергей Долганов успел послужить на Балтике в Германскую. Да, так и есть, он же начинал на «Первозванном», в послужном списке третье Моонзундское, бомбардировки Либавы и Пиллау. Даже немного странно как взбодрился седовласый капитан-лейтенант.
- Сергей Иванович, берите минеров, отделение морпехов и катер – принял решение Кожин. – Не забудьте проверить трюмы. Интересно же, что мы к Нептуну отправим.
С каботажником провозились не долго. Судно в дрейфе, англичане гребут прочь из всех сил. Шторм-трапы свисают с борта. Охотники Долганова поднялись на борт, заложили под котел и машину заряды. На все ушло с четверть часа. Вот уже катерок отчаливает от брошенной посудины. Сергей Иванович молодец, повернул к шлюпкам. С мостика хорошо видно, как морпехи что-то забрали у краснолицего англичанина с живописными баками на пол лица.
Осталось только дождаться возвращения катера, поднять его на кильблоки и дать ход. «Рында» и так подзадержался, разбираясь с трампом. Вон, на норд-осте два эсминца показались, и гидроплан уже дважды над мачтами прошел.
- Рассказывайте, что мы поймали? – поприветствовал Кожин взбежавшего на мостик Долганова.
Над морем прокатился приглушенный рокот взрыва. Все повернулись к несчастному трампу. Над судном поднимался дым, из дыры в палубе вырывалось пламя.
- Сухогруз в семь тысяч тонн. Шел из Эдинбурга в Нарвик. Называлось это недоразумение «Каледонской танцовщицей».
- А почему недоразумение, Сергей Иванович? На мой взгляд, очень даже хорошую кулебяку ухватили.
- Так его капитан просил у меня расписку за потопление судна и конфискацию судового журнала.
- Дали? – полюбопытствовал старший офицер.
- Нет, Виктор Константинович. Обойдется. Я ему за журнал канистру воды дал. Эти же разгильдяи даже припасы в шлюпках не держали, побросали, что под руку попало, а им Бог знает, сколько между небом и землей болтаться. Жалко морячков.
- Добро. Давайте, что за воду выменяли, посмотрим, от чего мы избавили северную группу бриттов.
- Смотрите, валится! – прокричал сигнальщик.
Подорванный сухогруз лег на борт. Жить ему оставались считанные минуты.
- Господа, поздравляю с первым успехом. И давайте, все по местам, нечего на мостике толпиться. Всем свободным вниз, отдыхайте, пока можно. Виктор Константинович, отмените тревогу. Достаточно «готовность два». Нечего людей зря мурыжить.
Отдав приказания и приободрив людей, командир «Рынды» бесцеремонно забрал у Долганова трофейные документы. Не вытерпел. По-английски Кожин читал бегло. Что-ж, получается «Танцовщица» шла в полном грузу. В трюмах мука, консервы, крупы, саперное имущество, обмундирование. Вроде не совсем военный груз, но на пустой желудок и в рванине воевать несподручно. И это только первая дичь.

День выдался удачным. Русские крейсера и «Полтава» резвились как хорьки в курятнике. Уже к вечеру за кормой эскадры на волнах качались десятки шлюпок с моряками потопленных судов. Британцы явно не озаботились организацией конвойной службы. Транспорты шли по одиночке, без какого-либо подобия порядка, выбирая маршрут по своему разумению.
Что-то топили крейсера, кому-то не повезло напороться на эсминцы, три транспорта успешно проскочивших мимо эскадры и спешивших укрыться в Нарвик-фьорде разбомбили пикировщики. Древнему трампу «Бьютилайф» выпала честь открыть боевой счет «Измаила». Дымящее на полгоризонта паршивым углем ржавое корыто с боеприпасами и продовольствием на борту вылезло прямо под орудия линкора. Вид приближающегося полным ходом корабля с Андреевским флагом за кормой настроил британских моряков на мирный лад. Никто и не вспомнил о двух пушках на платформах. Расшифровав семафор с «Измаила», англичане организованно погрузились в шлюпки и сами открыли кингстоны.

В районе полудня, командующий эскадрой контр-адмирал Вадим Макаров распорядился поднять в небо истребительный патруль с авианосцев. Заторможенная реакция противника адмирала нервировала.
В рубке «Измаила» тепло, светло и уютно. В термосах горячие чай и кофе, на столиках тарелки с бутербродами. Пепельницы заполнены окурками. Офицеры штаба в который раз с циркулями и карандашами «колдуют» над картами.
- Где же этот чертов авианосец? – в очередной раз прозвучал риторический вопрос. На этот раз его озвучил Макаров.
На высоком волевом лице Вадима Степановича отражалась вся буря одолевавших его чувств. Боевой поход это всегда ответственность. Да еще тяжелой эскадрой с тремя быстроходными линкорами и двумя авианосцами. Вроде бы избыточные силы для банальной крейсерской операции, но только на первый взгляд. Макаров читал шифрограммы из-под Шпиля.
Морской Генштаб после героической, но бесполезной гибели сразу двух «Императриц» у Кипра стоял на ушах. От командующих флотами с одной стороны требовали активно атаковать, навязывать противнику свою волю, дерзко нарушать вражеские коммуникации. При этом открыто предупреждали, тяжелые корабли надо беречь любой ценой. Вот и понимай, как знаешь.
Два дня назад на траверзе Медвежьего истребители «Наварина» перехватили и расстреляли британский «Скюа». Палубный истребитель-бомбардировщик. Значит, где-то у берегов Норвегии болтается палуба, с которой он взлетел. Авианосцы в одиночку не ходят. Хорошо, если в эскорте пара крейсеров и эсминцы, а вдруг кто серьезный с броней и большими пушками? Не хотелось бы неожиданно налететь на линкоры.
Над русским флотом до сих пор висело проклятье Цусимы. У многих вызывал опасения британский флот, точнее говоря, заслуженная слава неукротимых бесстрашных непобедимых властителей морей, заслуженная по праву, честно говоря. Не только седовласые, давно не ходившие в море, адмиралы, но и многие офицеры побаивались противника. С этим что-то надо было делать.
- Как бы не оконфузиться – пробормотал Вадим Степанович и недовольно покосился на своего начальника штаба.

Вся жизнь состоит из случайностей. Зачастую сама жизнь зависит от слепого случая особенно на войне. Авианосец «Глориес» не получил радио с самолета. Так получилось. По прошествии положенного времени машину списали на несчастный случай, а экипаж вычеркнули из списка живых. Авианосец в сопровождении крейсера «Эфингейм» и двух эсминцев отозвали с патрулирования. Новый приказ требовал идти к Фарерским островам на рандеву с главными силами флота. На «Глориесе» вовремя получили метеосводку, и проложили курс вдоль кромки льдов. Сейчас корабль с каждым часом удалялся от русской эскадры, за которой он должен был наблюдать и к бою с которой у Фарерского барьера или в Датском проливе готовились корабли адмирала Тови.
Хорошая разведка сыграла с британским адмиралтейством злую шутку. Избыточно сильная русская эскадра ввела британцев в заблуждение относительно своих задач. Лорды посчитали, что целью операции служит прорыв «Полтавы» в Атлантику. Дерзкие рейды немецких броненосцев-крейсеров хороший пример, что может натворить тяжелый быстроходный корабли на океанских трассах.
Мир давно изменился, блистательно проведенное Бахиревым сражение за Моонзунд летом семнадцатого и беспримерная по своей дерзости Босфорская операция заставили весь мир с опаской поглядывать на русских.
Недавнее сражение в Эгейском море британцы оценивали совсем иначе, чем в Петербурге. Расстрел тремя пятнадцатидюймовыми «мощными стариками» двух «Императриц» был воспринят как должное. Хуже того, показал, что русские умеют очень больно огрызаться. «Ривендж» в том бою нахватался снарядов и уполз в Метрополию на долгий ремонт. «Куин Элизабет» лишилась третьей башни. Двенадцатидюймовый снаряд хоть и не пробил барбет, но перекосил круговой погон. Без заводского дока исправить повреждение невозможно.
Большое впечатление на англичан произвела гибель «Игла». Авианосец отправила на дно одна атака пикировщиков с «Гангута». Пять бомб в палубу и всё. Обширные затопления, взрывы в котельном отделении, хлещущий их пробитых цистерн авиационный бензин, ревущее пламя в ангаре – совсем немного и эта картина станет привычной. Но пока на дворе весна сорокового года. Гибель корабля от одной воздушной атаки впечатляет.

Пройдя прямиком через шторм Макаров разминулся с британскими патрулями. Крейсер «Шеффилд» разошелся с русскими на десять миль. Видимость нулевая, а радар забит ложными засветками. Впрочем, экипажу британского крейсера повезло, выкати он прямо под орудия «Измаила» и «Бородино», поход закончился бы на дне моря. Двух залпов достаточно чтобы сбить крейсеру скорость, и даже если повезет оторваться от преследования, раствориться в тумане, шторм добьет поврежденный корабль.

Охота шла успешно. Весь день везло на добычу. К вечеру Макаров собрал свои силы в кулак. Только «Полтава» крейсировала в ста милях севернее. Быстроходный линейный крейсер с современными радиодальномерами играл роль дальнего дозора. Командующего эскадры беспокоило отсутствие какого-либо внимания со стороны вражеской авиации. Проспать противник не мог, перехваченные купцы верещали SOS на всех волнах. Тогда что? Готовят массированный удар? Своя разведка ничего интересного не доносила, боевых кораблей не наблюдается. Только на подходах к Тронхейм-фьорду заметили вражеский истребитель. Приближаться к «Харикейну» разведчик благоразумно не стал.
- Где же этот авианосец? – в очередной раз поинтересовался Макаров, поднимая глаза к темнеющему небу.
Ответом была тишина. Багровое солнце склонялось к волнам. Закатные лучи окрасили облака и море. По волнам пробежала искрящаяся дорожка. На фоне заката четко рисовались силуэты трех эсминцев. Если бросить взгляд в другую сторону, в пяти кабельтовых в сумерках выделялись массивный корпус и тяжелые башни «Бородино», у самого горизонта тонула в сумраке коробка авианосца.
- Волнение стихает – заметил каперанг Илья Артамонов. В голосе начальника штаба звучали тревожные нотки.
- Тоже думаешь? – Вадим Степанович закурил папиросу.
- Хороший табак. Тоже покупаю такие. У Вас же дукатовский «Морской черный»?
- Он самый. Угощайтесь – вице-адмирал откинул крышку портсигара.
- Увы. Вынужден отказаться. Горло саднит.
Всю ночь эскадра восемнадцати-узловым ходом спускалась к югу удерживая расстояние в двести миль от берега. Макаров хотел сменить район охоты и одновременно уйти от возможного удара возмездия.
На рассвете русская авиация возобновила полеты. Над кораблями барражировали дежурные звенья истребителей. Разведчики разошлись перекрывая секторами все 360 градусов. Сама эскадра сбавила ход до экономичного и спускалась вдоль побережья Норвегии, прочесывая акваторию частым гребнем.
Построение не меняли. Четверка крейсеров растянулась авангардной завесой. Линкоры и авианосцы так и держались одним кулаком, сцементированным эсминцами. «Полтава» со свитой из «Скопы» и «Кречета» обеспечивала правый фланг.
День выдался неурожайный. Английская система оповещения работала четко, «Купцы» получив предупреждение о русских рейдерах на траверзе Тронхейма, изменили курс. В ловчие сети попались только два смельчака, надеявшихся проскочить. Сухогруз в пятнадцать тысяч тонн попытался поиграть в догонялки с «Рындой». Напрасно. Не выспавшийся капитан первого ранга Кожин не собирался играть в благородных корсаров. После двух шестидюймовых снарядов в корпус и одного в надстройку, осыпаемый осколками от близких накрытий «Райн» застопорил машины и спустил флаг.
Крупный каботажник в балласте попался на глаза наблюдателю гидроплана с «Полтавы» всего в десяти милях от линейного крейсера. Рация судна верещала на всех волнах, но на помощь никто не пришел, а с пристроившейся с левого борта «Скопы» жестко потребовали: «Заткнуться и спускать шлюпки».

 Отправлено: 01.03.19 17:22. Заголовок: Командир эсминца не ..

Командир эсминца не стал тратить время на отправку абордажной команды с подрывными патронами. Как только от борта англичанина отчалила и отошла на безопасное расстояние последняя шлюпка, «Скопа» отстрелялась торпедой.

После того как «Райн» добили торпедой, Евгений Кожин спустился в каюту. Все идет как надо. На корабле порядок. Обстановка нормальная. Ничего не случится, если оставить крейсер на старшего офицера, тем более, как раз его вахта. Нечего изводить себя недосыпом пока есть возможность.
Противно верещал телефон внутрикорабельной связи. Евгений Павлович широко открыл глаза, рывком скатился с койки и сорвал трубку.
- Господин капитан первого ранга, вызывает мостик.
- Слушаю.
- Радиограмма с флагмана по УКеВе. Воздушный налет – прокричали в трубку. И в этот момент в отсеках и коридорах корабля завыли сирены громкого боя.
- Полный ход. Курс на флагмана – Кожин не узнал свой голос, слишком спокойный, отдающий сталью. – Приготовиться занять место в ордере.
Сон как рукой сняло. Палуба под ногами мелко дрожала, откуда то доносился тихий гул, турбины раскручивались на полные обороты, разгоняя «Рынду» до штатных тридцати узлов. Командир плеснул в лицо холодной водой из графина, набросил китель, глянул в зеркало. Далеко не красавчик, но это и не нужно. Не на светский раут идем.
Осталось обуться, надеть реглан, фуражку, на все ровно минута. Покинув каюту, Евгений Павлович не забыл закрыть за собой дверь на замок. Никто на корабле и не подумает посягнуть на командирскую каюту, но привычка вторая натура, и не стоит вводить людей в искушение, кажется, так сказано у апостола Луки.
Из боеготовности два в первую команда приводит крейсер за считанные минуты. Морякам только добежать до боевых постов и встать по расписанию. Тяжелые зенитки в спонсонах на спардеке зашевелились, задирая тонкие стволы к небу. Ожили гнезда скорострельных автоматов. Зенитчики проверяли приводы наводки. Палуба и надстройки обезлюдели, всех лишних свистали вниз. На стеньгах взметнулись красные боевые флаги.

Получив радиограмму с «Полтавы» вице-адмирал Макаров облегченно вздохнул. Открытый бой лучше давящей неизвестности. Короткая строчка: «Множественные воздушные цели. Норд-норд-ост».
- Когда приняли?
Ответить никто не успел. Задребезжал телефон связи с радиометристами. Трубку схватил командир линкора Аркадий Кроун. Выслушав доклад, он с силой вдавил кнопку «громкого боя».
- Докладывают о воздушных целях. Дистанция сорок миль. Заходят с кормы. Их много.
В рубке повисла звенящая тишина. Нарушил ее громкий голос вице-адмирала:
- Поднимайте истребители. Увеличить скорость. Эскадренное построение «два бис глаголь» – приказы отдавались быстро и четко. – «Воротынскому» и «Наварину» занять место за линкорами. Передать на «Полтаву» - курс норд, на перехват авианосца.
- Мы не успеем поднять ударную волну – констатировал полковник Тихомиров.
Командующий авиацией чувствовал себя несколько неловко. Куда лучше ему было бы в авиационной рубке «Наварина», там, куда стекаются все доклады от ангарных специалистов, руководителей полетами, палубных командиров.
С одним микрофоном голосовой ультракоротковолновой связи в руках и без своих людей под рукой, Виктор Антонович ощущал себя как без рук и без ног. Неприятно. Но надо работать. Пока запросишь авианосцы, пола получишь ответ, время уйдет. А обстановка меняется ежеминутно.
- Согласен, бомбардировщики и торпедоносцы готовить к вылету – потребовал Вадим Степанович.
Тихомиров отрепетировал приказ на авианосцы, хотя сам понимал его пагубность. Да, на учениях неоднократно отрабатывали одновременную подготовку двух волн, то было в мирное время, и корабли не бомбили. Впрочем, выполнить последнее распоряжение адмирала и так не успели.
Дежурные звенья стояли на палубах в готовности к немедленному взлету. Увы, их было мало. Одно звено на «Воротынском» и два на «Наварине». Вражескую атаку бездарно проспали. На обоих авианосцах пробили аврал, люди пытались сделать хоть что-то.
Все свободные летчики и стрелки помогали механикам готовить к вылету истребители. Ангары напоминали разворошенные муравейники. Над палубами стоял гул прогреваемых моторов. Оружейники с ног сбились, проверяя ленты в коробах пушек и пулеметов. Впрочем, они не успевали.
«Князь Воротынский» и «Наварин» развернулись против ветра и увеличили скорость. Четкое эскадренное построение нарушилось. Линкорам пришлось изменить курс и самим пристроится за кормой авианосцев. Эсминцы выстроились вокруг больших кораблей, готовясь принять на себя первый удар. Четверка крейсеров возвращалась из передового дозора.

Истребители стартовали без катапульт, по мере готовности, сразу, как только прогревали мотор. Будь у русских хотя бы полчаса, времени, ударную волну британцев встретили бы скоординированные атаки «Сапсанов» и «Чаек» еще на дальнем рубеже обороны соединения. Не смогли. Передачу с «Полтавы» расшифровали слишком поздно.

Молодой пилот, буквально за день до отплытия получивший погоны с лычками старшего унтера, стиснув зубы, повел «Сапсан» на взлет. Он никому в этом не признавался, но до дрожи в коленках боялся взлетать с короткой палубы. Ему всегда казалось что, чуть-чуть, но не успевает с разгоном. Вот и сейчас. Успел, конечно, удержал машину в считанных метрах от воды и повел ее с плавным набором высоты.
Механик отшатнулся от закрутившегося буквально в локте от его головы винта «Сапсана». Пилот включил зажигание, даже не посмотрев по сторонам, без обязательного разрешения моториста или офицера. Не до того. Все инструкции и уставы вылетели из головы в момент боевой тревоги. Громко выматерившись, механик полез на крыло разложить плоскость и зафиксировать замок.
- Воздух!
Часто забухали зенитки. Перед заходившими на «Наварин» самолетами вспухли грязные кляксы разрывов. После первых залпов «сотки» смолкли, навстречу бомбардировщикам ринулись истребители воздушного патруля.

Могучий линкор готовился к бою. Люки в переборках задраивались, на площадки к автоматам подавали снаряды. Башенные орудия «Измаила» зарядили шрапнелью. Считалось, что главным калибром можно создавать огненные завесы по курсу самолетов. Теперь эти довоенные выкладки предстояло проверить в бою.
- Пятый передает: группа двухмоторных самолетов на зюйде! – доложили из радиорубки.
- Карту! Где этот чертов пятый?! Координаты?!
- Не стоит паниковать – вице-адмирал Вадим Макаров был само спокойствие. – Нас берут в клещи.
- Норвежские аэродромы ожили – усмехнулся каперанг Кроун. Он то как раз не считал зенитную артиллерию флагмана достаточной. И ему очень не хотелось убедиться в своей правоте.


На мостике «Рынды» обсуждали радарную засечку на зюйд-осте незадолго до маневра. Небольшое судно, скорость восемь узлов. Сейчас неизвестный уже скрылся за радиогоризонтом. Кому-то сильно повезло. Наверное, на неизвестном трампе даже и не подозревают что, авианалет спас их от близкого знакомства с рейдером. Впрочем, обиднее было бы получить приказ на возвращение, когда транспорт уже виден в бинокль, а у катера собирается досмотровая команда.
- Через две недели в Романов приезжает труппа Мариинки – молвил старший офицер.
- Вы пойдете, Виктор Константинович?
- Хотелось бы, если в дозор или на конвоирование не отправят. И если Вы, Евгений Павлович, увольнение дадите.
- Успеем - вмешался в разговор лейтенант Дубасов. – Гастроль недель продлится.
- Можем и не успеть, пойдем в передовой дозор к Груманту, так все и пропустим.
- Так, Евгений Павлович, просите адмирала, чтоб позволили на ремонт встать. У нас турбины низкого давления греются.
- И давно они греются? – прищурился Кожин.
- Уже двадцать минут. Евгений Павлович, до Романова далеко, может, что еще сломается – отреагировал Виктор Ливнев. Почувствовав тяжелый взгляд командира, он развел руками: - Да шучу я, шучу. Не воспринимайте так, ради Бога.
- Давайте, господа, так больше не шутить. Накличем беду на свою голову – видя, как офицеры отводят глаза в сторону, Кожин оборвал неприятный разговор. – С какой хоть постановкой столичная труппа будет? Вы, Виктор Константинович, у нас главный театрал. Даже местный театр вниманием не обходят.
- Слышал в собрании, новая вещица по книге господина Ремарка. По отзывам в «Ведомостях» что-то грустное, трагичное и патриотическое о немецких солдатах на западном фронте.
- Случаем не «На западном фронте без перемен»? – полюбопытствовал Сергей Долганов, вообще-то, его место было на посту центральной наводки, но артиллерийского боя не предвиделось, зенитки наводились со специальных постов, потому капитан-лейтенант предпочел оставаться в центре событий, сиречь на мостике. В случае чего, добежать по центрального поста дело пяти минут, распоряжающийся на вычислителях мичман только рад будет дать первые залпы самостоятельно, без артиллерийского офицера.
- Грустная книга. Даже не знаю, идти на постановку, или нет – лейтенант Дубасов решил блеснуть эрудицией. – Из-за этого произведения Ремарка и вынудили уехать в Париж.
- Приглашайте даму сердца и идите, дело молодое.
Лейтенант смутился, все знали, он уже как год ухаживает за Анной Савельевой, дочерью инженера с верфи. Пока безрезультатно, но и не бесповоротно. Сам Алексей Дубасов стеснялся разговоров и даже намеков на свой предмет страсти. Причина неизвестна. Люди, знавшие семью Евгения Савельева, отзывались о его старшей дочке исключительно в положительном ключе.
Беседу прервал вызов от радиометристов. На зюйде обнаружены отметки самолетов. Не меньше двух десятков. Вскоре наблюдатели засекли двухмоторные бомбардировщики в разрывах облаков. Англичане не заметили, или решили не атаковать одинокий крейсер. Прямо по курсу их ждала жирная добыча. И весьма зубастая, надо добавить.
«Князь Воротынский» горел. Над носом поднимался густой черный дым, пожарные расчеты раскатывали по палубе шланги, из ангара вырывались клубы пара, а на корму авианосца заходили «Чайки». Пилоты юрких бипланов сажали свои машины, морщась и жмурясь от дыма. Все сели удачно, зацепились за аэрофинишер. Самолеты сразу откатывали в сторону. Механики одновременно с приемом самолетов отлаживали кормовую и ангарные катапульты.
С «Рынды» семафором запросили «Воротынского» нужна ли им помощь? Получив отбивку, крейсер отбежал и пристроился с правого борта «Измаила». Флагману хорошо досталось. Огромный линкор накренился на правый борт и осел. Из дыры у кормовой рубки все еще тянулся дымок, крыло кормового мостика накренилось.
Бой закончился. Сущие минуты, наполненные воем самолетов, сполошным тарахтением автоматов и грохотом взрывов. Уцелевшие после схваток с истребителями патруля и огня зениток британцы ушли. Повезло не всем. Сейчас эсминцы вылавливали из ледяной воды уцепившихся за плотики пилотов. Летчиков пока не делили на своих и чужих, спасали всех. Война только началась, цивилизованные нормы, обычаи, человеческое отношение к терпящим бедствие, банальное сострадание, в конце концов, еще небыли вытеснены холодной циничной целесообразностью.

- Легко отделались – заметил Вадим Степанович, выслушав доклады с кораблей эскадры. – «Измаил» держит ход. Ценский с «Воротынского» клятвенно обещает потушить пожар и даже возобновить полеты.
Адмирал слегка лукавил. Залепивший торпеду в борт флагмана, «Суордфиш» сильно подгадил командованию флота. Теперь придется задержать следующий рейд к Норвегии. Егерские бригады из северной Финляндии шли через Финнмарк на Нарвик, сбивая британские заслоны. Им срочно требовалась поддержка с моря. Так как все снабжение экспедиционного корпуса противника шло морем, работа на коммуникациях была критичной для освобождения Норвегии.
И вот теперь, бессменный флагман Северного флота встает в док. А новейший «Петр Великий» еще не готов к боевой работе, команда только осваивала корабль. Учения шли одно за другим, но до лета явно в поход его не выпустят. Хуже того, корабль на Балтике. Его перевод в Романов-на-Мурмане это отдельная боевая операция.
Рисковать новейшим супер линкором командование не будет. Значит, в следующий набег «Бородино» и «Полтава» пойдут одни. Любому понятно, в случае встречи с вражеской эскадрой шансы снижаются.

- Пришла радиограмма с «Полтавы» - доложил Кроун – пишут, идут полным ходом, противника пока не видно.
- Надеюсь, до заката догонят. Виктор Антонович, что с ударной волной? Через час поднимете?
- Два часа – вмешался Артамонов – «Воротынский» задерживает.
- Нет, атакуем в две волны. Поднимаем всё что можно с «Наварина». Шестерка истребителей на разведку. За ними ударный кулак. В патруле оставлю только два звена. И пусть попробуют не потопить! – Тихомиров рубанул ладонью. –«Рижане» и «Чайки» второй волной на добив.
- Нет. В обороне оставляем дюжину «Сапсанов» и половину «Чаек». И молимся, что авианосец не успел поднять «авоськи» на второй удар – вице-адмирал прекрасно понимал Тихомирова, но видел, тот увлекается. Соединение в зоне действия базовой авиации. Никто не знает, сколько машин с береговых аэродромов могут задействовать англичане и сколько из них уже рвут винтами воздух на пути к русской эскадре.
- В налете участвовали «Гладиаторы», мы сбили одиннадцать. Если там один авианосец, у него осталось не больше дюжины истребителей. Наши «Сапсаны» их порвут – начальник штаба соображал быстро. – Подвешиваем под «Чайки» бомбы. Вторая волна сметет все, что еще останется после первой.
- Не дотянут. С бомбами дальность падает.
- Добро. Работаем – Макаров решительно прервал спор флагманских специалистов. Для прений времени нет.
Первые истребители с подвесными баками пошли на взлет ровно через час. Они пошли на норд-вест, растягиваясь широким фронтом. Командовавший «Навариным» Владимир Скоробогатов истово перекрестился вслед своим соколам. Успех удара и жизнь экипажей бомбардировщиков и торпедоносцев зависели от того, как быстро разведчики найдут противника.
Обнаружить авианосец в океане, зная только примерное направление, это как найти иголку в стоге сена. Даже сложнее, иголка и убегает и не скрывается под низкой облачностью.
Виктор Тихомиров сомневался в способности своих людей построить скоординированную атаку таких условиях, потому ударная группа ушла одним отрядом. Комэски получили приказ: «Не отрываться от лидеров». Легко приказать, сложнее выполнить – истребителям и штурмовикам пришлось подстраиваться под медлительные бипланы с торпедами.

Эскадра полным ходом уходила прочь от ставших такими негостеприимными скал Норвегии. Крен на «Измаиле» выровняли контрзатоплением. Экипаж «Воротынского» потушил пожар, плотники с помощью подручных средств латали дыру в палубе.
Евгений Кожин со смешанными чувствами наблюдал за взлетом патрульного звена с палубы «Наварина». Красавцы! Авиагруппу ветерана одной из первых перевооружили на новенькие «Сапсаны» с подмосковного ММТ, а старые И-153 в варианте штурмовиков заменили на пикировщики «Баклан».
Черт побери! Евгений ведь целых семь лет прослужил на «Наварине», командовал артиллерийской частью. Дослужился до капитан-лейтенанта. Целая жизнь прошла на палубах, в башнях и рубках этого корабля. Вон четыре крейсерские башни с восьмидюймовками, две перед рубкой, две за трубой. Перестроенный из линкора авианосец вооружили весьма серьезно, как грозу крейсеров.
Иногда Кожин даже завидовал оставшимся на «Наварине» товарищам. Пусть у него свой крейсер, далеко не последний на флоте, но зато за авианосцами будущее. Как упоительно чувствовать, что с твоей палубы, от твоего сердца срываются «крылья гнева» готовые обрушить огонь и смерть за горизонт.
От размышлений каперанга оторвали семафор с флагмана и одновременно доклад из радиорубки. С оста эскадру догоняют самолеты. Вражеские, конечно. Атаку придется встречать с кормовых ракурсов, но вице-адмирал решил не менять курс. Единственное, три эсминца отбежали за корму «Бородино» и «Воротынского», готовясь прикрыть тяжелые корабли.
- Я бы еще «Кикимору» туда отправил – заметил Сергей Долганов. Речь шла о специализированном крейсере ПВО.
- Макарову виднее. Надеется на истребители и не хочет мешать строй. Вон, глядите, Сергей Иванович, идут.
- Это истребители! – выкрикнул мичман Стешин, не отрываясь от бинокля.
Два звена заходили на эскадру с левой кормовой раковины. Навстречу им бросились «Сапсаны». Завертелась круговерть боя. Сразу стало ясно, англичане выманили на себя истребители патруля, дабы открыть дорогу своим бомбардировщикам. Радары в очередной раз за этот поход сказали свое веское слово. На плотный строй «Бленхеймов» с линкора навели звено «Сапсанов». А с юга противника атаковали «Чайки».

 Отправлено: 07.03.19 17:50. Заголовок: Англичане держались...

Англичане держались. Заходивший в хвост замыкающему бомбардировщику биплан с андреевскими крестами на плоскостях напоролся на длинную пулеметную очередь и задымил.
Победитель ненадолго пережил побежденного, вторая «Чайка» спикировала сверху. Огненные струи прочертили фюзеляж. Вторая очередь ударила по правому мотору. Бомбардировщик перевернулся через крыло и свалился в штопор. Еще один самолет отвернул с боевого курса, оставляя за собой дымный шлейф.
Немногие дотянувшие до «Бородино» англичане атаковали без энтузиазма. Плотный зенитный огонь не принес особого результата, но и не дал противнику отстреляться прицельно. Бомбы легли в кильватерный след и в кабельтове от борта.

Англичане выдохлись. Последний налет прошел без особого энтузиазма, хотя и не без результата. Пока патрульные истребители отбивали атаку бомбардировщиков, три торпедоносца беспрепятственно вышли на эскадру с левого борта. Суматошный зенитный огонь не произвел ожидаемого эффекта. Англичане сбросили торпеды и ушли с разворотом над самыми волнами. На «Гремящем» не успели, или не смогли отманеврировать торпеду.
С мостика «Рынды» видели как у борта, идущего впереди эсминца, взметнулся столб воды. Кораблик подбросило вверх, корма погрузилась в волны до самой надстройки. Над морем прокатились рокот взрыва и гул рвущей металл воды. Нос эсминца рыскнул в сторону, грот мачта накренилась.
- Самый малый! Два румба вправо! – проорал каперанг Кожин. Крейсер несло на потерявшего управление «Гремящего».
- Боцманскую команду на бак. Приготовиться снимать людей – старший офицер с полуслова понял, что хочет командир.
«Рында» плавно подошла к «Гремящему» подрабатывая турбинами на самом малом. Корма эсминца уже осела, по палубе перекатывались волны. В последний момент крейсер качнуло и он навалился бортом на бак эсминца. По ушам ударил протяжный мерзкий скрежет.
- Ерунда – тихо молвил каперанг Кожин и поднял рупор: - трап опускайте, принимайте концы.
Крейсер прикрыл бортом покалеченного товарища. Палубные команды споро намотали причальные концы на кнехты. Капитан-лейтенант Иевлев с мостика «Гремящего» руководил эвакуацией. Первыми на «Рынду» подняли раненых и медиков. Офицеры и кондуктора направляли людей к трапам, все быстро, без сутолоки и паники. Все прошло гладко, как на учениях. Последними на борт крейсера поднялись командир и старший офицер эсминца. Виктор Иевлев шагнул на трап, обернулся и, сняв фуражку, поклонился умирающему кораблю.
- Отдать концы. Малый вперед. Руль влево – Кожин не хотел терять ни минуты.
Эскадра уже ушла вперед, рядом остался только «Гневный» однотипный с «Гремящим» эсминец двадцатых годов. В небе кружили две «Чайки».
- Виктор Константинович, простите ради Бога, я кажется половину борта ободрал. Придется нам в Романове авралить.
- Полноте, - отмахнулся старший офицер – покрасим. Вы же бедолагу поясом ударили. Нам хоть бы хны, а его и добивать уже не нужно. Вон, окончательно переломился, полчаса и затонет.
- Спасибо, господа, – на мостик поднялся капитан-лейтенант Иевлев. Выглядел он бодро. – Не знаю, как и благодарить, мы даже испугаться не успели. Однако, обидно так, в первом походе и потерял шесть человек. Еще восемь в лазарете.
Видно было, человек немного не в себе. На мостике эсминца он держался, запретил себе думать о потерях, тонущем корабле, готовой вспыхнуть панике. Стоял с рупором и уверено командовал эвакуацией. А сейчас, когда все позади, под ногами палуба крейсера, его людей размещают в кубриках и отпаивают водкой в медицинских целях, психика дала сбой.
Ливнев незаметно пихнул в бок главного артиллериста и сделал страшное лицо, кося в сторону осиротевшего Иевлева. Сергей Иванович согласно кивнул и полез за пазуху.
- Тихо, молодежь в искушение не вводи – прошептал Ливнев.
- Виктор Архипович, пойдемте в рубку, как бы не просквозило на ветру.
- О чем Вы?
- Пойдем, говорю – Сергей Долганов приобнял за плечи миноносника одновременно встряхивая фляжкой, так чтоб характерно булькнуло.
- Давайте, Виктор Архипович, помянем морячков по-христиански. Заодно согреетесь.
- Нам тоже не мешало бы, Евгений Павлович? – предложил старший офицер, когда Долганов с Иевлевым спустились в рубку.
- Вечером. За ужином в кают-компании. Извините, но мне до отбоя тревоги нежелательно, и Вам не советую.

Приняв команду с эсминца «Рында» дал полный ход, догоняя эскадру. Ливнев попытался было возобновить разговор о столичной труппе, но понимания не нашел. Офицерам было несколько не до того. Люди переживали случившуюся у них на глазах гибель корабля. Товарищей с «Гремящего» устраивали по каютам и кубрикам крейсера. Приходилось тесниться, не без этого, но уплотнялись без ропота, наоборот, сами предлагали койку и угол на время вахты.
Подкрепившись коньяком, Иевлев принял деятельное участие в распределении своих людей по боевым частям и вахтам. До Кольского залива далеко, люди лишними не будут.

Атмосфера в рубке «Измаила» наэлектризовалась. С каждой минутой умалялся шанс найти чертов английский авианосец, и наоборот, возрастал риск, что британец поднимет волну для повторного удара. Координаты русской эскадры ему известны.
- Передача с «Полтавы»!
- Что там? – вице-адмирал Макаров всем корпусом повернулся к офицеру штаба.
- Открытый код. Обнаружили самолеты с кормовых углов.
- Это наши!
- Сообщение с «Наварина» - положительно, хорошие новости пошли одна за другой. Один из «Сапсанов» нашел англичанина. Пилот сначала передал по радио координаты, а затем повел машину в набор высоты. Повторную радиограмму он дал, когда удостоверился, что внизу действительно авианосец.
Еще через пять минут на радаре линейного крейсера появились четыре засветки. События понеслись галопом. После оживленного радиообмена полковник Тихомиров убежал в радиорубку координировать эскадрильи. На «Полтаве» дали самый полный, турбины гудели, за кормой корабля вздымались пенные буруны. Стальной бронированный хищник почуял добычу.
Этот корабль родился благодаря попытке одновременно обойти Бюджетный Комитет, Минфин и ограничения Вашингтонского договора. Официально на Адмиралтейской верфи провели капитальный ремонт дредноута «Полтава», в свое время доблестно сражавшегося в Моонзундском сражении. Фактически построили новый линейный крейсер. От старой «Полтавы» оставили только башни главного калибра, теперь их разместили по линейно-возвышенной схеме наподобие североамериканских линкоров, да часть оборудования и корпусных конструкций.
Получился приличный линейный крейсер с океанской автономностью. Новые турбозубчатые агрегаты и котлы на мазуте позволили уверенно держать 30 узлов. Мощные двенадцатидюймовые орудия отличались отменной огневой производительностью и точностью, но на 30е годы калибр уже слабый. В результате флот по цене полноценного корабля получил линейный крейсер, грозу крейсеров и линкоров второго ранга. Устойчивость в бою против современных полноценных линкоров у «Полтавы» весьма сомнительна. Не удивительно, больше такие эксперименты не повторяли.

Коммандер Джордж Ойли-Хьюз не питал иллюзий на счет способности «Глориеса» продолжать бой с вражеской эскадрой. Удар обошелся в половину авиагруппы. Вернувшиеся летчики докладывали о попаданиях в авианосец и линкор. Неплохо, но второй «плавучий аэродром» не пострадал. Пилоты докладывали о чрезвычайно плотном зенитном огне и сильном истребительном прикрытии. Чертовы русские показали себя крепким орешком. Одним авианосцем эту косточку не разгрызть.
Отправив шифровку с отчетом о потерях, Ойли-Хьюз посчитал свое участие в сражении завершенным. Авианосец с полупустыми ангарами небоеспособен. Сейчас «Глориес» шел по большой дуге, забирая к норду. Коммандер собирался проскочить под самой кромкой льдов, скрыться за туманом и зоной плохой погоды. Адмиралтейство одобрило его решение. Пришел приказ, полным ходом идти на соединение с основными силами.
Пока все неплохо. Русские запаздывали с ответным ударом. Еще два часа, и можно будет считать себя в безопасности. Командир уже собирался спуститься в ангар, поговорить с механиками и летчиками, поддержать людей, как зазвонил телефон радиометристов.
- Обнаружен надводный корабль. Чистый зюйд. Пятнадцать миль. Засветка жирная.
- Крейсер? – с тревогой в голосе переспросил старший офицер.
- Не будем рисковать – Ойли-Хьюз сам перевел машинный телеграф на «полный вперед». – Джеймс, будьте любезны, распорядитесь срочно поднимать «авоськи».
На мостике сохранялись порядок и спокойствие. «Эфингейму» и эсминцам просемафорили приказ занять место по левому борту от авианосца. В ангаре спешно подвешивали под «Суордфиши» и «Скюа» бомбы и торпеды. Первые самолеты уже прогревали моторы на палубе. Еще минут десять и птички покинут гнездо. Ни о какой скоординированной атаке и речи нет. Выходить на цель звеньями, бомбить и возвращаться на авианосец за новой порцией взрывающихся подарков.
Достаточно сбить немцу скорость, и о нем можно будет забыть. Дальше будет видно. Потерявший ход крейсер легко добьют оставшиеся торпедоносцы, или расстреляет «Эфингейм». Ради такого можно задержаться и дать капитану Джону Хоусону проверить пушки в деле на достойной мишени.
Почему немец? Даже сомнений нет. У русских на севере нет тяжелых крейсеров. А ничего другое на перехват авианосца с эскортом не бросают.
Первый «Си Гладиатор» пошел на взлет. И в этот момент на мостик вылетел Джеймс Клуни. Наплевав на субординацию, старший офицер выпалил:
- Воздушные цели. Направление зюйд.
- Воздух!!! – заорали с поста наблюдения.
- Успокойтесь – Ойли-Хьюз бросил на Клуни свирепый взгляд.
Лицо старшего помощника окаменело. Поправив фуражку, он резко козырнул и шагнул трапу. Через минуту Клуни уже распоряжался на палубе. Его зычный голос был слышен даже на мостике. Капитан Клуни до самого последнего момента оставался со своими людьми, занимался летными операциями, а потом возглавил дивизион борьбы за живучесть. Среди спасшихся его не было.
Командир «Глориеса», приложив ладонь ко лбу, наблюдал за падающим в волны «Гладиатором». За самолетом тянулся дымный хвост. У самой воды летчик выровнял машину. Истребитель блинчиком запрыгал по волнам. Приводнившись, пилот выбрался на крыло, цепляясь за распорки, таща за собой сверток с резиновой лодкой. Он еще надеялся на спасение.
Русские истребители вихрем прошлись над кораблями, снося воздушный заслон. Оторвавшийся от палубы, «Скюа» сбили прямо на взлете. Стрелок и летчик даже не успели ничего понять, как на кабину обрушился стальной ливень. Русский плавно вышел из пикирования и пронесся прямо над палубой авианосца, поливая из пулемета людей и самолеты. Сквозь плексиглас кабины хорошо было видно молодое красивое лицо летчика. Джорджу Ойли-Хьюзу показалось, что он на миг встретился глазами с холодным чуть насмешливым взглядом русского.
На палубу и мостик обрушился протяжный вой. Он заглушал частое покашливание зениток и стрекот пулеметов. Леденящий душу звук срывающегося с крыльев пикировщика воздуха. Казалось, самолеты падали прямо на палубу, они целились в мостик. Их было много. Очень много. Со всех сторон.
По штурманской рубке рубанула пулеметная очередь. Послышался звон разбитого стекла. Пули с чавканьем впивались в настил. Рядом с коммандером упал матрос. Из разорванной шеи фонтаном хлестала кровь. Красные брызги летели на палубу. Пилотка слетела с головы. На лице человека застыли выражение муки и немой вопрос: «За что?».
Корабль тряхнуло взрывом. Затем еще и еще. У борта выросли фонтаны воды и обрушились на палубу. Мостик затянуло дымом. Воняло сгоревшей взрывчаткой, маслами и чем-то еще противным.
Лай зениток стих. Только два автомата в кормовом спонсоне захлебывались злостью, лупя по несущимся над самыми гребнями волн бипланам. Один «Рижанин» вспыхнул и упал в море. Летчики не успели выпрыгнуть. Остальные торпедоносцы отстрелялись и с ревом прошли над палубой «Глориеса».
Бывший легкий линейный крейсер оказался на удивление крепким кораблем. Авианосец горел, через две пробоины в левом борту заливало отсеки, но корабль уверенно держался на воде, винты толкали его вперед. Из трюмов докладывали что, затопления под контролем. Крен достиг пяти градусов, но переборки держались. На «Глориесе» рано ставить крест. Пусть скорость упала до двадцати узлов, но до Шотландии дойти можно.
Крейсер «Эфингейм» уклонился от бомб и даже сбил «Баклана», еще один пикировщик ушел с отчетливым хвостом дыма. Оба эсминца избежали пристального внимания русских самолетов.
Первыми новую угрозу заметили с «Эфингейма». С зюйда приближался дым. О русском или немецком крейсере забыли во время налета, но сам он никуда не делся. Вон, из-за горизонта уже выползают мачты. Эскорт повернул на пересечку курса дерзкого рейдера. На зюйде вспыхнули и сразу погасли огоньки. Через считанные минуты над британским крейсером с гулом пронеслись тяжелые снаряды.
- Это не крейсерский калибр – с горечью в голосе отметил коммандер Ойли-Хьюз при виде взметнувшихся выше мачт четырех огромных столбов.
- В палубе две дыры – заметил командир авиагруппы коммандер Хот. Спустившись из рубки управления полетами, он решил составить компанию командиру корабля. Все равно, делать Хоту больше было нечего. Ангар до сих пор горит, у корабля крен, взлетать некому и никак. И бесполезно. Русские бомбардировщики ушли, но два звена истребителей кружат над британцами как падальщики. Поднимать свои истребители это изощренная форма убийства, собьют на взлете, как тот «Скюа».
- Кто может быть такой с калибром больше восьми дюймов?
- У нацистов броненосцев на севере нет, «Блюхера» видели у Ставангера. К Тремсе он бы не проскользнул.
- У русских «Полтава» - продолжил Ойли-Хьюз. – это он, больше некому.
Капитан первого ранга Воронов не зря постарался сократить дистанцию и открыть углы. Крейсер накрыли третьим пристрелочным и сразу перешли на полные залпы. Англичане не собирались гибнуть как овцы под ножом, по корпусу крейсера пробежала цепочка вспышек. Семь орудий в залпе. Стараясь нанести хоть какой-то урон, «Эфингейм» вел беглый огонь. Не слишком результативно. Снаряды ложились вокруг «Полтавы» с большим разбросом.
На четвертой минуте боя фугасный снаряд ударил под мостики британца. Второе попадание русские не заметили, взрыватель сработал с замедлением, снаряд прошил корпус насквозь и взорвался над волнами. Несчастный крейсер шел через огненный шторм осыпаемый осколками. Снаряды ложились кучно. Каждый второй залп давал прямое попадание.
К месту побоища подоспела вторая русская волна. «Рижане» не отвлекались на крейсер, а сразу навалились на «Глориес». На корабль заходили с разных курсов, но согласованность действий оставляла желать лучшего. Зенитный огонь заставлял экипажи слишком рано сбрасывать торпеды и выходить из атаки. По-видимому, у части торпед барахлили постановщики глубины. Это не важно. Одинокий авианосец заклевали стаей.
После того как осели роскошные султаны из воды и пены взрывов, «Глориес» лег на борт. Трех торпед старичку хватило за глаза. Жить ему оставалось считанные часы.

 Отправлено: 07.03.19 17:50. Заголовок: Командиры эсминцев а..

Командиры эсминцев атаковали русских без приказа. Оба кораблика пошли вперед, форсируя турбины. Непонятно на что надеялись люди на их мостиках, только на чудо, наверное. На дистанцию торпедной стрельбы вышла только «Вектра». Два двенадцатидюймовых снаряда остановили бег «Вигера». Эсминец парил, оседая носом. Скорость упала. Из трех турбин пока работала только одна.
«Вектра» шла, осыпаемая осколками от близких разрывов. Кораблик скрывался за водяными столбами, но упрямо пер вперед. Смельчакам везет, дав шести-торпедный залп эсминец лихо развернулся. Только после поворота в него попали три 130-мм снаряда с «Кречета», или «Полтавы».
Огонь с крейсера к этому времени прекратился. Корабль пылал огромным погребальным костром и медленно садился носом. «Скопа» беспрепятственно подошла к англичанину и выпустила торпеды. Удар милосердия поставил точку на судьбе славного крейсера.
- Отзовите гончих – распорядился Воронов, имея в виду вознамерившихся записать на свой счет еще и «Вигер» эсминцы.
Линкор удачно уклонился от торпедного залпа. Добивать авианосец уже смысла не было, летуны справились самостоятельно. Три русских корабля сбавили ход до двадцати узлов и повернули навстречу кораблям Макарова. Команды покалеченных британских эсминцев до последнего не верили что, им дали унести винты.
На «Вигере» боролись за живучесть, море рвалось в трюмы через многочисленные пробоины, одно котельное отделение затоплено, во втором два котла слетели с фундаментов, насосы не справляются с прибывающей водой. Вся тяжесть спасательной операции легла на «Вектру». Впрочем, с «Эфингейма» спасшихся было мало, крейсер перевернулся, унося с собой большую часть своей команды.
Многострадальный «Глориес» лежал на борту. Крен не позволял спустить шлюпки. Благодаря тихой погоде, корабль продержался до сумерек. Перегруженная, с забитыми людьми надстройками и палубами «Вектра» направилась к Нарвику. Командир «Вигера» наотрез отказался снимать людей с корабля. Больше этот корабль никто никогда не видел.

Долгожданная ночь скрыла эскадру. Корабли держали полный ход. Макаров старался как можно быстрее выйти из зоны действия авиации из Тремсе-фьорда и Нарвика. Опасения вызывал болтавшийся где-то за кормой британский флот. Последняя угроза умалялась с каждой пройденной милей.
В кают-компании «Рынды» помянули погибших и подняли здравицу за победу. Евгений Кожин не забыл свое обещание, разрешил офицерам ром и распорядился выдать винную порцию всей команде. Людям надо расслабиться. Слишком тяжелым и долгим был этот день.
- Будущее за авиацией – молвил Евгений Кожин.
- Не жалеете что, перешли к нам на крейсер с авианосца?
- Нет, Сергей Иванович, не сожалею. На нашем «Рынде» прекрасная команда. Но будущее за авианосцами, нам же конвойная служба и эскорт.
- Не будьте так пессимистичны, Евгений Павлович, - вмешался старший офицер. – Вон, сегодня «Полтава» отличилась.
- Только сначала наши летуны «Глориес» закатали, а у самих «Измаил» в док встает, «Гремящий» потеряли. Линкоры Тови даже на радарах не мелькнули. Сегодня бал правила авиация. Вот так.
- Страшные вещи говорите, Евгений Павлович. Так посудить, под Шпилем волосы должны рвать и все программы перекраивать. Одна надежда, война долго не продлится.
- Вашими устами, да мед пить. В четырнадцатом так же говорили – заметил Долганов.
- Посмотрим.
Капитан первого ранга Кожин махнул рукой. Разговор зашел не туда, продолжать его желания не было. Оставив своих помощников, Евгений Павлович пристроился к компании молодых лейтенантов и мичманов, обсуждавших квартиры в новом жилом районе Мурмана. Многие именно там и снимали жилье. Квартиры небольшие, но зато устроенные, с водяным отоплением и газом за умеренную цену.


Война сильно отразилась на жизни Романова-на-Мурмане. Торговый порт и без того последние полгода работал с ленцой, а теперь вообще встал. Морская торговля прекратилась. Сохранялся только малый каботаж с Архангельска и Беломорска и Печерского-Устья. Да и то, только ледокольными транспортами. Летом будет веселее, пойдут караваны по СевМорПути, да только, сколько тех караванов?
Не удивительно, докеры из порта разбегались. Многие нашли работу на железной дороге и военно-морских базах Романова, Александровска, Девкиной заводи. Североморские верфи массово набирали рабочих. После Рождества корабелы перешли на двухсменную работу, флот завалил военным заказом.
Паразитировавшие на моряках заведения не заметили убытка в посетителях. Наоборот, обороты у них выросли. Армейцы убивали свободное от службы время в ресторанах и домах с сомнительными развлечениями. Знакомые признаки большой войны. Только в отличие от времен Германской, без сухого закона. Да, продажа спиртного выросла в разы. Бордели всех пошибов испытывали наплыв посетителей.
Военная полиция и жандармерия держали нос по ветру и не пускали дело на самотек. На улицах порядок поддерживали патрули. Последнее ударило не только по любителям перебрать, но и по криминалу. Впервые кривая преступности пошла вниз. Грабить и домушничать стало слишком опасно. По ускоренному судопроизводству военного времени, попавшихся на горячем без волокиты законопачивали на Алтайские рудники и Приамурские копи. Пытавшихся отстреливаться зачастую достреливали на месте.
Содержатели борделей спешно выписывали с окраин новых девочек и нанимали врачей. Военная полиция серьезно относилась к профилактике. Заражение нижних чинов и офицеров дурной болезнью расценивалось как «действие, направленное на подрыв боеспособности армии». Однозначно. Привлекали за это не проститутку, а бандершу или сутенера. Увы, некоторым не повезло послужить скорбным примером для остальных. Остальные прониклись и спешно повысили уровень заведений.
В целом, война началась как-то буднично, обыденно. Светомаскировку, затемнение ввели только в Печенге и на военных базах. После первых гражданских учений в Романове, градоначальник попросил коменданта больше так не делать. Потому как паника приключается и «чудо, что пожаров не учинили».
Евгений Кожин третий день подряд был счастлив. Его «Рынду» перевели из Александровска в Романов, как в довоенное время. Как оказывается хорошо ночевать дома с семьей, ужинать в домашней обстановке, встречать гостей, читать книги в кабинете, спать на кровати, чувствовать рядом свою милую и любимую супругу, утром пред службой видеть сыновей, а не опостылевшую рожу денщика.
Еще после возвращения из похода, в защищенной Екатерининской гавани Евгений Павлович с удивлением поймал себя на том что, чувствует стеснение, неудобство, раздеваясь перед сном. Быстро, однако, слетает с человека тонкая шелуха цивилизованности. Вытянув старшего офицера на разговор, Кожин узнал что, у того точно такая же проблема.
- Представляете, ночью проснулся, вскочил, оделся в полминуты, все в каком-то сумбуре, как сон внутри сна. Бегу по коридору и недоумеваю: где сирена? Почему аварийные лампы не мигают? Жуть.
- Тревога приснилась, или послышалось что?
- Не помню, Евгений Павлович. Хоть убей, не помню. Пришел в себя на юте. Представляете, воздух чистый, над головой луна из облаков выглядывает, у нас вахтенные перекрикиваются, в пулеметных гнездах пусто, людей нет, кранцы закрыты, на стволах чехлы. Вот тогда меня и отпустило. Стою у леера, курю, а вокруг красота, за бортом побулькивает, плещется, по рейду катерок идет, дизелем стучит. К дальним причалам кто-то на машине приехал, фары видны. И ведь пустынно вокруг. Понимаю, нормальные люди спят, только я один как оглашенный вахтенных пугаю.
- Быстро мы с Вами душевное равновесие потеряли. Не боитесь, Виктор Константинович, что с такими симптомами лекарь на берег спишет?
- Нет. Не спишут. И без того офицеров некомплект. А вот не погибнуть по-глупому очень даже рассчитываю. Кто боится и не бравирует дурной лихостью, тот умирает в постели, после соборования и исповеди.
С того разговора прошла неделя. Крейсер перевели в Романов. Каперанг Кожин старался своих людей зря не гонять, нижних чинов перевел в казарму. На семейных, снимавших жилье, это не распространялось, они ночевали дома, как и офицеры.
Сам Евгений Павлович тоже старался не задерживаться в порту и на корабле дольше необходимого. Он чувствовал, что это ненадолго. С запада надвигается черная волна. Пока она далеко, ее не видно и не слышно, но первые предвестники уже летят, зрячие, да увидят. Совсем скоро она накатится и захлестнет этот прекрасный портовый город, затопит улицы холодным ужасом карточного голода, погасит электрические фонари и свет в окнах домов, затянет небо пунктиром трассеров и темными тушами аэростатов. Это все будет.
Евгений дорого бы дал, чтоб отодвинуть, остановить, рассеять волну на дальних подступах, но сам же отчетливо понимал, не в человеческих это силах. Чаша горести наполнилась, многим придется испить из нее. Пришло время собирать камни.
Виктор Ливнев сдержал опрометчивое обещание, раздобыл контрамарки на столичную труппу для всей кают-компании. Правда, постановку по Ремарку отменили, вмешался цензурный комитет. Вместо «Западного фронта» афиши обещают «Красный кулак» по Маяковскому. Что ж, обозреватели писали хвалебные отзывы, дескать, современная постановка о жизни деревни, трагикомедия на серьезную тему отношений отцов и детей.

 Отправлено: 23.04.19 18:41. Заголовок: На следующее утро «Р..

На следующее утро «Рында» получила приказ сниматься с якоря и идти в Александровск. Прекрасная, удобная, глубокая Екатерининская гавань служила передовой базой флота. С бытом на берегу дело обстояло хуже. Все развлечения остались в Романове. Небольшой городок, представлявший собой одну большую казарму. На весь Александровск два кафе и три трактира. Все закрывались с началом комендантского часа. Все население, это моряки, портовые рабочие и два батальона морской пехоты. Изредка на заставы и посты забредали местные самоеды, выменивавшие оленину, ягоды и кость на водку и патроны.
Дефицит досуга капитана первого ранга Кожина не волновал. Не до того. Крейсер сразу включили в расписание повседневной боевой службы флота. Патрулирование в Норвежском море, дальнее прикрытие конвоев, сопровождение авианосцев, набеги. По возвращении в порт на командира сваливались другие напасти, текущий ремонт, приемка топлива и боеприпасов, работа с тыловыми службами и интендантами.
Евгений Павлович изредка виделся с племянником. Молодой человек сильно повзрослел за считанные недели. Взгляд стал жестче. Пришлось. На авианосцах почти после каждого похода принимали новые машины, а в экипаж зачисляли молодых, рвущихся в бой ребят из запасных полков. На машине Кирилла механики нарисовали два бежевых креста, знаки воздушных побед. Парень учился выживать и ему это пока нравилось.
Газеты в Александровск привозили два раза в неделю и только официальные из одобренных цензурой. Новости можно было узнать в штабе. С глазу на глаз говорили куда больше, чем можно было подчерпнуть из официальных реляций.
Странное затишье на фронтах не могло продолжаться бесконечно долго. Кризис нарастал. Совместное заявление Петербурга и Берлина с предложением перемирия и созыва международной конференции многими было воспринято как слабость. Лондон и Париж отнеслись к мирной инициативе с презрением, как к наивной хитрости «диких гуннов и татар». Ответное заявление французского правительства представляло собой плохо закамуфлированное требование капитуляции и не могло рассматриваться иначе как хамство.
Все изменилось в конце апреля. Русские войска в северной Персии пришли в движение. Второй мехкорпус смёл британские гарнизоны и покатился штормовой волной к морю. Одновременно стрелковые дивизии и россыпь из казачьих и бронебригад со смазкой из курдских иррегуляров ударили на Мосул. Британия встала перед перспективой потери нефтеносного района, питавшего все восточное Средиземноморье.
В мае тишину западного фронта разорвали грохот орудий и рев моторов. Немецкие дивизии проломили бельгийские укрепления. Мощная механизированная группа протиснулась через считавшиеся непроходимыми Ардены и вышла на оперативный простор. Вместе с немцами в ударе участвовала отдельная русская экспедиционная группа армий. Три полноценные, оснащенные по высшему разряду армии и механизированный корпус.
Слово «катастрофа» обрело плоть и кровь. Гусеницы русских танков и штурмовых самоходок рвали тонкие оборонительные порядки французов, следом шла беспощадная пехота в форме цвета пыли. Все как один с самозарядными и автоматическими штурмовыми винтовками. Пока немцы замыкали кольцо вокруг французских армий на правом фланге, перемалывали британский корпус, русские отсекли французские резервы в Лотарингии. В небе северной Франции доминировала авиация Оси. Немецкие и русские машины барражировали над прифронтовыми дорогами, штурмовали войсковые колонны, расчищали дорогу своим танкам и пехоте.
В Норвегии англичане тихо буднично эвакуировали остатки гарнизонов Ставангера и Нарвика. Плацдарм сжался до района Тронхем-фьорда. На коммуникациях в Атлантике работали рейдеры и подводники. Британское адмиралтейство столкнулось с необходимостью налаживать конвойную службу и держать в океане сильные эскадры дальнего прикрытия. Некогда сильнейший флот мира с трудом прикрывал раскинувшиеся на оба полушария владения и коммуникации Империи.
Неугомонный дуче поспешил урвать свой кусок пирога и влез в войну. Не сказать что итальянцы хорошие солдаты и моряки, но это еще один камешек на весы континенталов. Итальянские войска в Эритрее и Эфиопии угрожали Египту. А итальянский флот одним своим существованием действовал на нервы британскому кабинету. В дополнение русские медленно, но верно, вытесняли англичан из европейской и островной Греции.
Русская авиация оказалась неприятным сюрпризом. Она царила в небе над Грецией. Опять повторилась трагедия французского фронта, только в меньшем масштабе и более плавно. Русские бомбардировщики вытеснили британский флот из Эгейского моря. Прорываться к портам Пелопонеса и островным гарнизонам можно было только ночью. Но с заходом солнца росла опасность встречи со стаями русских эсминцев и «москитов». Под покровом тьмы в проливах между островами вспыхивали жаркие скоротечные схватки. Потери росли с обеих сторон. Но русские отыгрывались днем.

Утро третьего июня «Рында» встретила в море. С кормового мостика крейсера открывался восхитительный вид на походный ордер эскадры. Да не эскадры, если честно, всего флота. Вадим Степанович вычистил базы, оголил дозорные линии, выгреб все оперативные резервы. Когда-то его отец командовал Тихоокеанской эскадрой. Сейчас сын вел в бой ядро самого молодого флота России, Северного. Пожалуй, отец мог бы гордиться сыном.
Двумя колоннами вытянулись три линкора и три авианосца. В свите шесть крейсеров и двадцать два эсминца. Южнее держалась отдельная легкая эскадра из четырех крейсеров и дюжины эсминцев. За боевыми кораблями дымили полторы дюжины флотских транспортов снабжения и быстроходных танкеров.
Евгений Кожин бросил взгляд на часы. Сорок минут до вахты. Идти в рубку рано, спускаться в кают-компанию нет смысла. На мостике хорошо. Солнце светит. Небо чистое. Короткое полярное лето. Надо ловить момент, наслаждаться солнцем, когда оно есть.
Сигнальщики на крыльях мостика вглядывались в горизонт. Тяжелые зенитные пулеметы на тумбах стояли, задрав стволы к небу. Самих пулеметчиков не видно. Дрыхнут наверное в кубриках, или Виктор Константинович загнал подвахтенных на рутинные ежедневные работы. Помнится, старший офицер вчера за ужином высказывал намерение навести порядок в шкиперской, перетряхнуть почистить от наледи морозильники и повесить баталера. Последнее было сказано в шутку, но здесь Евгений Павлович не стал бы возражать. Выброшенные вчера за борт вздувшиеся банки тушенки и мука с червячками требовали серьезного разбора. Мичман Ковальский явно проворовался. Ничем другим приемку гнили под видом продовольствия не объяснить.
Разговор с баталером Кожин отложил до вечера и до результатов ревизии. За последнюю с большим рвением взялся старший офицер. Незадачливого баталера могли ждать проблемы. Если дойдет до Макарова, выволочкой и списанием не берег не обойдется. Адмирал снабженцев не любил, в бытность командиром корабля отличался крутостью характера. Бывали дела.
Евгений Павлович спустился на спардек и закурил. Прохаживаясь по палубе, он остановился у спаренной четырехдюймовой зенитки.
- Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – два артиллериста четко поприветствовали командира.
- Здравствуйте, товарищи – чисто рефлекторный ответ. – Вольно.
Оба моряка тут же отступили к казенникам орудий. Кожин хотел было пройти мимо, но остановился. Одного из артиллеристов боцманмата Кузнецова он хорошо знал. Усатый унтер начинал службу еще на «Наварине», на крейсер перевелся вслед за Кожиным. А если не лукавить, сам Евгений Павлович его и перевел. Нравился ему этот высокий широкоплечий молодец из саратовских крестьян. А вот второй молодой худенький матрос второй статьи, кажется из последнего пополнения.
- Как звать, братишка?
- Матрос второй статьи Лацис, господин капитан первого ранга!
- Не тянись так. Вольно. Я тебя плохо помню. На крейсер в марте пришел?
- Так точно – матросик попытался встать смирно, но боцманмат легонько пихнул его кулаком.
- Из учебной части флотского экипажа приказ на перевод. На «Рынде» с марта месяца – в голосе явственно чувствовался акцент. Вроде, старается слова выговаривать четко, но звучит, как инородец.
- Откуда будешь?
- Ковно. Призвался добровольно без жребия.
- Из дома пишут? Как там на берегах Немана? Родители здоровы?
- Пишут. Дома хорошо, отцу на заводе внеурочные платят. Заказы пошли большие. Людей набирают. На продленку оставляют.
- Семья большая?
- Кроме меня брат Матиас и две сестры. Скоро старшая замуж выйдет. Брат пока в имперскую школу ходит.
При этих словах Кожин невольно улыбнулся. Матросик оговорился, назвал «императорскую школу» «имперской». Имперских школ в России нет, а императорские общие десятилетки так называют, так как за их содержание платит император. Образование не ахти, среднее во всех смыслах, но зато для христиан бесплатное. А других в императорские и государственные школы и не пускают, слава Богу.
- Сам домой часто пишешь? Скучаешь по родным?
- Скучаю мало. На «Рынде» времени нет. Господин боцманмат скучать не дает.
Кузнецов ухмыльнулся. Дескать, если салаг не гонять, солома из волос сама не вытряхнется.
- Пишу при первой возможности. Марки казначей без счета дает, ну, то есть, позволяет брать. Если в Александровск вернемся….
- Не если, а когда вернемся, - рыкнул боцманмат, поднимая пудовый мозолистый кулак. – Сколько тебя учить, бестолочь литвинская!
- Давай без запрещенных методов обучения. Тем более при командире.
- Виноват, ваше высокоблагородие.
- Твои то как? Отец не передумал землю продавать? – поинтересовался Кожин, возвращая разговор в прежнее русло.
- Еще по осени продал, как урожай снял. Озимые и не сеял. Сразу все восемь десятин банку отписал. Я на флоте служу. Братья на земле горбатиться не хотят, один на элеватор пошел, двое в город подались. Младший Колька надумал в Сибири счастья искать. Сестра замуж вышла. Куда папаше на старость лет та земля? Да и мало ее, родит плохо. Папаша с извоза и ремесла больше получает.
- Так же за гончарным кругом стоит? Неужели еще покупает кто?
- Гончарит. Говорит, пока ходить могу, буду работать. А как свалюсь, делайте что хотите, непутевые.
- Крепок.
- У нас всех такая порода. Прадед до ста лет дожил, он нас по Евангелию читать учил. Крепок был старик. Зимой ночью один за лекарем поехал. И привез ведь.
Люди разговорились. Лацис вспомнил пару историй с гражданской жизни. Оказывается, он состоял в «Союзе русского народа», одной из старейших партий, в двадцатые годы обновившейся благодаря энергии и неугомонности полковника в отставке Дроздовского. Постепенно робость у паренька прошла. Он уже без стеснения повествовал о жизни рабочих кварталов захолустного Ковно.
- Так ты в «союзе»? – удивился Савелий. – Ты же нерусь!
- А у нас народники всех крещеных принимают. Главное чтоб по-русски говорил и не еврей.
- Мне все эти партии одно дармоеды. Болтают, статейки тискают, а пользы русскому человеку с них нет.
- Не скажи, Савелий, есть пустобрехи, есть мошенники, а есть и настоящие люди – парировал Кожин.
- Извините, ваше высокоблагородие, но хороших людей среди думаков не видел. Кто не дурак, тот сволочь, или норовит тебе в мошну залезть.
- Как знаешь.
Продолжать дискурс желания не было. О политике вообще говорить на трезвую голову гиблое дело. А пить с нижними чинами моветон. Спорить тем более.
На мостике Евгения Павловича уже ждала папка со свежими шифрограммами. Слава Богу, ничего срочного и чрезвычайного. Сводка погоды и предупреждения об активации вражеских подлодок в восточном Средиземноморье. Необычайно важная информация для корабля проходящего траверс Ян-Майена.
- Что нового? - жизнерадостным тоном осведомился командир, приняв рапорт у капитан-лейтенанта Долганова.
- Ночь прошла спокойно. С флагмана запрашивали остатки топлива. Сильно интересовались докладами деда.
- Сообщил?
- Сразу отчитались по УКВ. Вопросов больше не поступало.
- Хорошо – удовлетворенно кивнул бровями командир. Уже хорошо, что новостей нет.

Ни для кого уже не было секретом, флот атакует «Фарерский барьер». Торчащие посреди океана к северу от Шотландии пустынные скалы. Нищее захолустье, жители которого испокон веков зарабатывали себе на пиво и ячменный хлеб рыболовством, контрабандой и пиратством. Сейчас эти продуваемые ветрами острова приобрели серьезное значение. Корабли и самолеты с фарерских баз перекрывали пути прорыва в Атлантику, портили кровь рейдерам и подлодкам.
Макаров шел в бой не один. Во фьордах южной Норвегии принимала топливо эскадра адмирала Лютьенса. Немцы собрали в кулак все свои ударные корабли. Весьма немногочисленные. Добрая крейсерская эскадра, если посудить. Увы, германский флот представлял собой блеклую тень эскадр Шеера, в одиночку бросавшего вызов Гранд Флиту.
Линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» строились в прокрустовых рамках договоров проигравшей страны и изначально не создавали угрозы костяку британского флота. Их девять 284-мм орудий хороши только для ближнего боя, но и здесь они проигрывали главному калибру британцев.
Два тяжелых крейсера типа «Германия» тоже продукт ухищрений постверсаля. Прекрасные дальние рейдеры, истребители торговли и убийцы крейсеров не годились для боя с тяжелыми кораблями. Их включили в состав эскадры только из крайней нужды. Больше некого. Разумеется, Лютьенсу с удовольствием дали бы новые суперлинкоры, но они только строились.
Легкие силы это четыре крейсера с шести- и восьмидюймовым калибром. С ними шестнадцать эсминцев. Все что гросс-адмирал Редер наскреб для этой операции. Увы. Сражения начала войны дорого обошлись Кригсмарине. Корабли гибли, получали повреждения, возвращались в порт с поломками. Даже на защищенных рейдах и у пирсов баз их настигали удары британской авиации.
Впрочем, Гюнтер Лютьенс не унывал. Адмирал трезво оценивал свои линкоры-крейсера и больше возлагал надежды на коробкообразные угловатые туши «Цепеллина» и «Рихтгофена». Два авианосца отнюдь не лучшие представители своего класса. По водоизмещению и вместимости ангаров оба средние, но зато бронированные, зубастые, очень прочные и живучие. Когда их строили, еще считалось, что авианосец должен выдержать артиллерийский бой.

 Отправлено: 23.04.19 18:43. Заголовок: Вечером Макаров расп..

Вечером Макаров распорядился снизить эскадренный ход до шести узлов. Рядом с линкорами и старичком «Навариным» пристроились танкеры. Насосы жадно заглатывали мазут в бездонные цистерны. Сгоревшие в котлах тонны крови земли требовалось восполнить. Адмирал предпочел идти в бой с полными танками.
Эсминцы тоже пополняли запасы топлива. В первую очередь это касалось старых «Новиков» и «Больших Новиков». Когда то строившиеся сугубо для Балтики, эти корабли не отличались океанской дальностью плавания. Отвечавшие за заправку штабные офицеры не забыли и более современных «Хищников».
Уже ночью высоко поднявшие грузовую марку танкеры и транспорты повернули к Норвегии. Их курс лежал на гостеприимный рейд недавно освобожденного Ставангера. В сопровождение Макаров выделил только три эсминца. Он бы и эти «Новики» с удовольствием оставил бы при себе, но в Норвежском море шалили подлодки. Только две недели назад «Опричник» получил торпеду в борт и с большим трудом дополз до Девкиной Заводи.

В адмиральском салоне «Измаила» горел свет. Вадим Степанович уже дважды пытался разогнать офицеров по каютам, но те саботировали распоряжение. Имел место вопиющий факт нарушения прямого приказа вышестоящего начальника в военное время. Штаб в полном составе напрашивался на трибунал. Извиняло офицеров лишь то, что адмирал сам не торопился исполнять собственное распоряжение.
- Есть новости от немцев?
- Лютьенс молчит. Осло передает вчерашнее штормовое предупреждение у Ньюфауленда.
- Значит, своим он тоже ничего не передавал – сделал вывод капитан-лейтенант Кучкин.
- Хитрая лиса. Имитирует прорыв тяжелой эскадры в Атлантику. Пока держит крейсерский ход, в проливе разгонится до полного. Мы так договаривались.
- Так ведь и проскочит, Вадим Степанович. Наглость второе счастье.
- Это хорошо. Ударит по англичанам с веста.
- Может, все же стоило соединиться у Норвегии и идти одним флотом? – Артамонов вспомнил один из самых горячо обсуждавшихся планов операции. Начальник штаба держался за него до последнего.
- К черту старые бумаги! – рыкнул Макаров. – Надеемся на удачу Лютьенса и работаем по плану.
На русских кораблях все знали что, идут ровнять с пляжем фарерские базы. Это было правдой. Некоторым было известно, Макаров прикрывает прорыв Лютьенса и своей «Полтавы». Это тоже правда. Маленькие кусочки цельной картины операции «Плутон», планы внутри планов цеплялись друг за друга как шестеренки. Каждый отражал свою сторону реальности, каждый отдельный план казался самостоятельной операцией и по отдельности они не давали представление о масштабной идее «Плутона».
Идею операции подал постаревший сдавший, но не утративший ясность мышления Михаил Коронатович Бахирев. Отшлифовал до готового расписания Макаров. Ему же и предстояло на практике доказать правильность выкладок, а сначала убедить немецких коллег.
Рейдерской эскадре адмирала Лютьенса предстояла почетная роль приманки. Более мощный русский флот играл роль тяжелого молота, которым из Петербурга собирались прихлопнуть британцев. Или наковальни, если вдруг что пойдет не так. Показательная прополка «Фарерского барьера» задача сопутствующая. Рейд в Атлантике следующий шаг, если будет кого отправлять в крейсерство.
- Радио с «Митавы»! – в салон влетел посыльный из рубки.
- Дай сюда! – Макаров выхватил из пальцев мичмана карточку.
- Обнаружен приз. Веду захват – прочитал вслух Вадим Степанович. – Слово лишнего не вытянешь. Англичанин радио дал?
- Не могу знать, господин вице-адмирал.
- Добро. Запросите Шестакова о радиоперехватах.
- Будем считать, в Скапа-Флоу знают координаты отряда Виктора Романовича – процедил сквозь зубы Артамонов.
- Если они кого видели, то только «Митаву», господин капитан первого ранга – заметил до этого молча листавший справочник полковник Тихомиров. Начальник над авиацией давно порывался уйти к себе в каюту отсыпаться, но что-то его удерживало в салоне. Предчувствие, наверное.
Начальник штаба засадил молодежь рассчитывать возможные курсы перехвата англичанами. Его больше всего интересовало – напорются островитяне первыми на немцев, или нет. В действительности Макаров разминулся с соединением контр-адмирала Джорджа Эдвардса-Коллинза еще сегодня днем. Англичане прикрывали проводку большого конвоя в Тронхейм. Косвенно виной этому послужил сам Макаров, любивший ходить в набеги большой дружной компанией линкоров и авианосцев.
Несчастный «Сэм Перигрин» так некстати попавшийся «Митаве» отстал от каравана из-за поломки машины. Получив сигнал с транспорта, сэр Эдвардс-Коллинз посчитал, что у него за спиной болтается одинокий рейдер и решил прихлопнуть обнаглевшего русского на обратном пути.
Всю ночь русские продолжали бег по Норвежскому морю. Прекрасным солнечным утром 4 июня соединение проходило в 120 милях к северу от острова Эстурой. С катапульт линкоров стартовали гидропланы. Над палубами авианосцев стоял гул пропеллеров. Первыми в небо ушли разведчики «Бакланы» и четыре «Сапсана» с подвесными баками. Вадим Степанович не собирался лезть в драку, не разведав для начала обстановку. Местонахождение британского флота и планы его командования оставались величиной неизвестной. Да и союзники не соизволили дать о себе знать.
Немецкая эскадра в это время проходила южнее Фарерского архипелага. Лютьенс весь день вел свои крейсера по первоначальному маршруту. Не сказать, чтоб ему улыбалось служить куском сыра в русской мышеловке. Однако немец понимал, все решает вульгарная случайность и улыбка госпожи Фортуны.
Ночью чуткие антенны крейсеров уловили сигнал с несчастного «Сэма Перигрина». А вскоре из штаба командования транслировали радио с подлодки, обнаружившей у Исландии авианосец. Туман и неудачный угол помешали подводникам не только выйти в атаку, но и распознать корабль. На старом авиатранспорте «Аргус» могли бы гордиться, что их приняли за «Корейджес» или «Илластриес».
Авиатранспорт счастливо миновал опасные воды и ушел в Галифакс, где принял на борт новенькие американские «Томагавки». Президент Рузвельд со всей своей неуемной энергией продавил закон о Ленд-Лизе, и через Атлантику хлынул поток вооружений и военных материалов.
Лютьенс посчитал что, британский флот болтается к северу от Фарер и решил обойти острова с зюйда. Только затем координировать действия с «русским доберманом» Макаровым. Лютьенсу повезло, крейсер «Кюросао» задержался, досматривая подозрительный траулер, и прошел за кормой германской эскадры. В море не остается следов.
Чистый прорыв. А ведь еще днем нелегал в Ставангере дал радио о составе и времени выхода эскадры Лютьенса. Из-за бюрократических пробуксовок между ведомствами адмиралтейство слишком поздно получило сводку. Ночью дозоры прочесывали Норвежское море на возможных путях прорыва немцев. Слишком поздно. Лютьенс щедро жег мазут на полном ходу, не оставляя запас на крейсерство.
Командующий британской эскадрой получил приказ оставить конвой в Тронхейме и идти наперехват рейдеров. Пополнить запасы топлива он должен в море. Из Скапа-Флоу уже выходили танкеры. Со своих стоянок сорвались тяжелые «утюги» основных сил флота. На «Роднее» поднял свой флаг адмирал Чарльз Форбс. Флот Метрополии почти в полном составе вышел в море.
Из Гибралтара срочно выдернули «Арк Ройал» и отправили искать немцев на западных подступах к Острову. В спешке ни кто и не подумал, что будет, если авианосец с эскортом из двух крейсеров вылетит прямо под орудия немецких линкоров.

Утром штаб флота подняли на уши короткие радиограммы с вспомогательного крейсера «Монтенегро». Сначала патрульный доложил о русском гидроплане. Через час через эфир прошла пахнущая кровью и кордитом шифровка: «Веду бой с русскими крейсерами». Вскоре передачи с «Монтенегро» прекратились. Причина понятна. «Мурманск» и «Киев» в два огня парализовали вооруженный пароход и добили пылающую руину торпедами.
В июне сорокового года русские и немцы легко читали британские коды. Радио с «Монтенегро» дошло до всех заинтересованных и причастных к этой трагедии.
- Рассчитайте курс до встречи с русскими – бросил Гюнтер Лютьенс.
Затем вице-адмирал распорядился поднять разведчики с авианосцев. Он хорошо помнил ноябрь прошлого года и тот злосчастный «Суордфиш» засадивший торпеду в борт «Гнейзенау». Не хотелось бы заново пережить то чувство беспомощности и злости на самого себя, которые он испытал когда его сильнейший корабль содрогнулся от удара ниже пояса.
- Мой адмирал, может быть, останемся в этом районе? Если «лимонники» вышли из Скапа-Флоу, у нас самое лучшее место в королевской ложе – заметил командир линкора.
- Хорошо. – Соображал Лютьенс быстро. – Радируйте Макарову наши координаты «Богемским кодом». Курс зюйд-ост-ост. Держим экономический.
В это время крейсера и эсминцы контр-адмирала Шестакова вцепились в хвост крейсера «Пенелопа». Корабли Датского патруля на своей шкуре ощутили, что чувствуют обитатели курятника, когда к ним вваливается голодная и радостная лиса. На этот раз отличились «Митава» и «Кикимора». Британский крейсер безуспешно попытался унести винты. Не получилось. Противники опознали друг друга на встречных курсах. Пока «Пенелопа» поворачивала и форсировала турбины, в воздухе уже гудели снаряды. После снаряда разорвавшегося над кормовым котельным отделением погоня превратилась в избиение.
Впрочем, держались англичане долго. Крейсер отстреливался до последнего. Когда из машинного доложили, что три котла вышли из строя, на их ремонт требуется время, паропроизводительность падает, коммандер Пирс приказал повернуть налево, чтоб открыть углы носовым башням. Скорость упала до 27 узлов. Русские же явно разогнались за тридцать.
Маневр Пирса только сократил агонию. Англичане добились одного попадания в «Митаву» не снизившего боеспособность русского крейсера. Тонула «Пенелопа» долго. Горящий, с развороченными надстройками и разбитыми башнями, неуправляемый корабль медленно погружался в волны. Его так и носило по морю до самого вечера.

Макаров рискнул, поднял ударную волну не дождавшись докладов разведки. В отличие от приснопамятного налета на Нарвик, все прошло почти без накладок и путаницы. Русские учились координировать удары. Первыми на цели вышли истребители и пикировщики. Они быстро подавили немногочисленную ПВО и расчистили дорогу «Рижанам» и «Бакланам» с четвертьтонными фугасками.

С мостика «Рынды» хорошо видны взлетавшие с авианосцев и собиравшиеся в эскадрильи самолеты. Евгений Кожин опустил бинокль и суеверно постучал костяшками пальцев по поручню. Где-то там над головой кружит машина племянника. Вернулся бы живой.
По громкой связи потребовали командира в рубку. Там Кожина ждал приказ с флагмана: «Рынде», «Бесшабашному» и «Неясыти» следовать к заливу Айи. Разведка обнаружила что-то похожее на транспорт.
- Как бы нам на минное поле не вылететь – проворчал старший офицер.
- Брось, Виктор Константинович, под Шпилем уверены, англичане минируют только подходы к портам.
- А Вы?
- Лучше не спрашивайте. Будем надеяться, в случае нашей героической гибели, разведка получит нагоняй.
- Добрый Вы человек, Евгений Павлович. И не жалко наши семь сотен душ? – съязвил Ливнев.
- Там глубины большие. Лоцию то давно читали? Подойдем миль на десять, оглядимся. Может, кого в море загребем. В залив не полезу. И не уговаривайте. На параваны не надеюсь.
- Евгений Павлович, может, стоит дать запрос на флагман? Вдруг они забыли о минах?
- Не стоит – резко, как отрезал.
Капитан первого ранга не собирался напоминать, как такой вопрос будет воспринят на флагмане. Идея старшего офицера, а отвечать, подставляться под обвинение в трусости командиру. Ливнев отвернулся, надувшись как жаба. Пусть обижается. Перестраховщик и радетель за грешные души. А о том, что адмирал не просто так посылает крейсер к заливу, он подумал?

- Виктор Константинович, забыл спросить. Что там с ревизией? – выждав паузу, Кожин обратился к Ливневу, как ни в чем не бывало.
- Сухари черствые, мука с пересортицей, в морозильниках оленина вместо свинины. Все по мелочи. Вроде и непорядок, а в пределах допустимого разгильдяйства.
- Думаете, не ворует баталер?
- Подворовывает, но осторожно, не в ущерб команде и корабельной кассе. Вздувшиеся консервы ему в Александровске подсунули. Поленился ящики открыть.
- Велик ущерб?
- Как бы сказать – Ливнев замялся. – По бумагам сущие копейки выходят. Наш мичман списывает все по норме и чуточку больше, чем уходит. Если бы не тушенка, так и в плюс бы вышли.
- Добро. Виктор Константинович, голову Ковальскому сам оторвешь. Я от себя добавлю скипидара. На следующей приемке провизии исподволь проследишь. Если урок не впрок, спишем к чертовой бабушке на самый вонючий тральщик с командой из арестантов.
В рубке Кожин распечатал новую коробку папирос. Пока прикуривал, сломал три спички. Чувство раздражения не проходило. И ведь прав старший офицер, на все сто прав, но что с его правотой делать?
Немного успокоившись, Евгений Павлович распорядился проложить новый курс, переложить руль и дать полный ход. Эсминцам просемафорили приказ держаться по левому борту от крейсера. До залива пять часов хода. За это время многое может измениться. День задался богатым на события. Адмирал предполагает, а у англичан свои планы.
- Может, и не добежим еще до этого пролива – пробормотал командир.
Дымы эскадры остались за кормой. На всем пространстве от горизонта до горизонта первозданная пустота. Небо, облака и бесконечный бег волн. Завораживающая картина. В такие моменты понимаешь, все вышло из морских волн, в пучину все и вернется. Под этим небом вечен только Океан, огромный, бескрайний и непознаваемый. Быстроходные крейсера, могучие линкоры, огромные лайнеры только букашки на теле Его Величества Атлантики.
Дождавшись возвращения самолетов и собрав доклады, Макаров повернул к Исландии. Обнаруженный подлодкой авианосец представлял серьезную угрозу. Следовало разобраться с ним как можно скорее. К сожалению, разведсводка дошла до рубки «Измаила» слишком поздно, мало того, несчастный авиатранспорт уходил на вест. Догонять его смысла не было, но Вадим Степанович это не знал.
Посовещавшись со штабом, адмирал решил не отзывать крейсерские патрули. Его беспокоило отсутствие каких-либо сведений о британском флоте. Лютьенсу передали распоряжение оставаться в прежнем районе. На увеличивающийся разрыв между эскадрами Макаров внимания не обратил. Видимо он преувеличивал ходовые качества немецких кораблей.
Чарльз Форбс тем временем держал курс прямо на остров Сувурой. Он должен был настигнуть Лютьенса часа через четыре. Быстроходное соединение контр-адмирала Эдвардса-Коллинза запирало русских с оста. Макаров пошумел изрядно, многочисленные доклады из района Фарер элементарно складывались как дважды два.
В 13-46 палубный «Фульмар» атаковал и сбил русский гидроплан к норду от линкоров сэра Джорджа. События понеслись вскачь. Пошел обратный расчет. С палуб «Илластриеса», «Корейджеса» и «Фьюриеса» пошла на взлет ударная волна. Командовавший авианосцами контр-адмирал Лайонелл Уэльс вполне представлял себе вместимость ангаров русских тяжелых «плавучих аэродромов» и потому все поставил на первый удар. Он бросил в атаку 108 самолетов, оставив для обороны палуб только восемнадцать истребителей «Фульмар» и «Рок».
- Полный ход! Объявите боевую тревогу – потребовал Эдвардс-Коллинз. – Попробуем русских на зуб.
Три линкора быстроходного соединения представляли собой уникальное сочетание. Все разных типов, разных характеристик и возраста. Действительно, флот образцов и уникумов, но не сбалансированная эскадра. Контр-адмирал держал флаг на красавце «Худе».
Рядом шел новый «Лайон» с мощнейшими 406-миллиметровыми орудиями и самой современной защитой. Пожалуй, на сороковой год сильнейший корабль не только британского флота, но и всей Европы. Конкуренцию ему могли составить только достраивающиеся на Балтике «Цесаревич» и «Слава». Правда, у русских броня должна быть толще, водоизмещение больше, но в башнях те же самые девять шестнадцатидюймовых орудий.
Замыкал строй «Рипалс» типичный линейный крейсер, воплощение идей недоброй памяти адмирала Фишера. Быстроходный, сильный, но слабо бронированный. В авангарде гончими рассыпались крейсера и эсминцы.
Некоторое опасение у контр-адмирала вызывали мощные и многочисленные русские орудия. С другой стороны, русские «Измаилы» уступают три-четыре узла скорости и гораздо хуже бронированы. После недолгого раздумья, командующий приказал передать на «Лайон» распоряжение встать в голове колонны. Разумно подставить под удар толстокожий новый линкор и спокойно долбать Иванов тяжелыми «чемоданами».
Поплавковый «Лебедь» успел передать координаты британского флота. За минуту до гибели наблюдатель отстучал, что видит три линкора и пять крейсеров. До британского флота 120 миль. Макаров держал курс норд-вест-вест с эскадренным ходом 23 узла.
Русские ударные «крылья гнева» сорвались с палуб почти одновременно с англичанами. Полковник Тихомиров тоже решил не шлепать ладонью, а поставил на массированный удар. На верхнем горизонте шли 41 пикировщик «Баклан» с четверть тонными ФАБами и бронебойными бомбами в три четверти тонны. Над ними закрывали небо крыльями 42 «Сапсана».
В партере растекалась волна из пятидесяти торпедоносцев. Одномоторные бипланы «Рижанин» только выглядели неказистыми и устаревшими. В кабинах этих надежных и прочных машин сидели настоящие асы, налетавшие на учениях сотни часов.
В отличие от своего британского визиви, Тихомиров оставил над эскадрой сорок истребителей. У него была возможность.
Выпустив самолеты, Макаров повернул тяжелые корабли на обратный курс. Авианосцы постепенно отставали. Для их обороны оставили только крейсер ПВО «Лихо» и эсминцы. Немцам передали координаты британцев и приказ форсировать турбины. Накопившееся напряжение требовалось выплеснуть. Лучше всего это делать в хорошей драке.
- Приманка и кувалда поменялись местами – изрек Гюнтер Лютьенс, обозревая карту с оперативной обстановкой. – Топлива у нас с избытком. Держать самый полный!
Эсминцы только два часа назад закончили принимать мазут с линкоров и тяжелых крейсеров. На авианосцах спешно поднимали истребители на палубы и готовили к взлету. В ангарах наряжали пикировщики. В отличие от русских и англичан, немцы к сороковому году так и не смогли поставить на конвейер палубный торпедоносец. Ударную силу «Графа Цепеллина» и «Манфреда фон Рихтхофена» составляли «оморяченные» «Штукас» Ю-87.
Да и истребителей не успевали переучивать на Ме-109С. «Цепеллин» пошел в рейд с бипланами Хе-51. Машины хоть и форсированные, вылизанные до предела, но морально устаревшие. Технический прогресс неумолим. Немецкие летчики могли бы утешиться, если бы знали, что уже через два года русские будут списывать свои великолепные «Сапсаны», а Ме-109 не устареют до конца войны.
Отделившиеся от эскадры «Рында» и «Челябинск» получили приказ сменить курс и рекомендацию действовать совместно. Сверившись с прокладкой, капитан первого ранга Кожин решил, что на «Измаиле» несколько нервничают. До «Челябинска» два часа полного хода. Это если с координатами не напутали. Тишина в эфире сменилась дробью мощных передатчиков. К норду от крейсера затевалось большое веселье с массовым купанием.

 Отправлено: 23.04.19 18:43. Заголовок: - На связь без прика..

- На связь без приказа не выходить – нервно бросил Евгений Павлович. Проклятый «туман войны» действовал на нервы.
- Может радар заглушить? – предложил Бердин. Начальник связи опять ошивался в рубке без видимой необходимости. Однако его оправдывала безупречная работа радистов и радиометристов крейсера. Капитан-лейтенант дело поставил так, что командиры боевых постов сами знали, что и как им делать.
- И переть прямо на линкоры слепыми котятами?
- Что если включать радар раз в четверть часа? – подсказал Ливнев.
- Виктор Константинович, резервный пост на Пушкина бросили? – Кожин до сих пор злился на старшего офицера.
- Я на минутку заглянул, британцев все равно не видно.
- Когда увидим, будет поздно. – Кожин нахмурился и неожиданно добавил: - Хорошая идея, Виктор Константинович. Сергей Михайлович, вы одобряете?
- По три минуты через десять минут. Если реже включать, лампы успеют остыть.
Зазвонил аппарат связи с радиометристами. Трубку сорвал лейтенант Дубасов.
- На зюйде воздушная цель. Тридцать миль дистанция.
- Это не наши – Евгений Павлович плавно вдавил кнопку колоколов громкого боя. В отсеках и на палубах завыли сирены.
Появившийся через четверть часа четырехмоторный самолет опознали как британца. Видимо, морской патруль с одного из шотландских аэродромов. Разведчик сделал круг над крейсером и ушел на норд-вест. Радисты засекли передачу с самолета. Шифр неизвестный, но это и неважно. Догадаться о содержимом передачи не сложно.
В радиорубке «Измаила» стояли сплошные маты авиационных офицеров. Штаб Тихомирова в режиме реального времени координировал атаку. Сам полковник дорого бы дал, что оказаться сейчас в кабине бомбардировщика километрах в пяти над британцами. К сожалению, приходилось составлять картину боя не визуально, а по эмоциональным докладам комэсков.
Британские самолеты ушли севернее, потому русские с ними разминулись. Эскадрильи шли разрозненно. Пикировщики опять вырвались вперед, обогнав тихоходные «плетенки». Вторая истребительная эскадрилья с «Апостолов» обнаружила линкоры и встала над ними в круг. «Наваринцы» проскочили мимо и вышли на «Фьюриес» сходу атаковав воздушный патруль.
С «Измаила» передали не атаковать до подхода торпедоносцев. Трудно сказать, не услышал, не понял, и решил не реагировать на приказ подпоручик Астахов. А может быть недавно назначенный командиром эскадрильи Лавр Астахов решил отличиться. Девятка «Бакланов» с «Апостолов» зашла на «Лайон» со стороны солнца.
Огромный линкор окутался дымом. Современные скорострельные 114-мм зенитки частили, высаживая снаряды в небо. К их барабанной дроби примешивалось стакато и покашливание многочисленных скорострелок. Пикировщики вошли в облако смерти. Сквозь жуткий огонь прорвались только шесть машин. «Баклан» комэска Астахова разнесло прямым попаданием в мотор.
Пикировщики с воем падали на корабль, проскальзывая между огненными струями. Затем рев зениток заглушили взрывы бомб. Прямым попаданием вмяло крышу спаренной башни универсальных орудий. Две бомбы пробили бак и разорвались на главной платформе. Еще одна ФАБ-250 разметала шлюпки на спардеке и свернула площадку «пом-пома». Да, фугасные бомбы. Астахов начисто забыл, что должен был атаковать авианосцы или крейсера.
Когда стихли взрывы и прекратился злобный треск зениток, командир линкора запросил доклады дивизионов борьбы за живучесть. Все не так уж и страшно. Пожары тушат. Повреждения незначительны. Осколками от близких взрывов только посекло надстройки и небронированные борта.
Глядя на облако черного дыма над флагманом, командир «Лайона» сплюнул через левое плечо. На «Худ» навалились эскадрильи «Наварина» и «Воротынского». Штабс-капитан Юркин при виде британских кораблей повел обе эскадрильи пикировщиков на большой круг. Дисциплинированно доложил по рации.
- Саня, мы идем – прорезался сквозь помехи знакомый голос поручика Лемехова с «Воротынского».
Пикировщики и торпедоносцы пошли в атаку почти одновременно. Вторая торпедная «Воротынского» отвлеклась на крейсер «Йорк». «Бакланы» падали на линкор со всех направлений. «Плетенки» шли над самыми гребнями волн. Их было много.
Эсминцы «Скаут» и «Глэдис» до конца выполнили долг эскортных кораблей, подставив борта под предназначенные линкору торпеды. Три «Рижанина» рухнули в волны. Остальные как заговоренные держали боевой курс. Сбросив торпеды, они один за другим взмывали вверх и уходили с крутым виражом.
Контр-адмирал Эдвардс-Коллинз, стиснув зубы, смотрел на разгорающийся вокруг кормовой рубки пожар. Корабль сильно накренился на правый борт. Пожарные дивизионы на палубе раскатывали шланги. Люди тащил носилки с раненными. Кто-то пронзительно, истошно орал.
- Три минуты. Проклятые три минуты – процедил контр-адмирал.
Именно столько прошло между первыми выстрелами зениток и тем моментом, когда огонь задробили. Три бомбы пробили палубы. В правом борту две торпеды. Одна попала в пояс, корабль содрогнулся от удара, на палубы обрушился целый водопад. Холодной водой захлестнуло зенитные гнезда, сорвало и сбросило за борт катер. Второй «угорь» пробил здоровенную дыру перед носовой башней. В трюмах пожары. Кормовое отделение холодильников разрушено бомбой. Механики остановили две турбины. Могучий корабль получил удар, но команда боролась за живучесть. Железные люди в стальной коробке дрались за жизнь как черти.
В пять кабельтовых от флагмана ложился на борт «Йорк». Эсминцы выхватывали людей из холодных волн. Торпеда оторвала нос «Скауту». Корабль обречен. Эсминец «Глэдис» тоже не жилец. Котельные отделения затоплены. Буксировка затормозит все соединение. Что ж, пора снимать ребят. Мертвецы не должны тянуть на дно живых.
- Свяжитесь с Уэльсом. Мне нужен доклад о русской эскадре. Запросите «Лайон» о повреждениях.
Сэр Джордж был готов драться. Пусть «Худ» больше не боец, он не может дать полный ход. Это ерунда. Если «авоськи» и «Скюа» выбили хотя бы один русский линкор, со вторым «Лайон» и «Рипалс» справятся. К сожалению, Эдвардс-Коллинз не принимал в расчет «Полтаву», считал что, линейный крейсер давно растворился на просторах Атлантики. Иначе зачем же эти чертовы русские залезли так далеко?! Ведь не ради же удара по занюханным базам на Фарерах?!
А тем временем на зюйде рубят волны «могучие старики» адмирала Форбса. Им хватит работы добивать подранков. Еще не вечер! Есть время поквитаться за «Худ» и «Йорк». На планах контр-адмирала поставило жирный крест радио с «Илластриеса». Русские добрались и до авианосцев. «Корейджес» горит. «Илластриес» поймал торпеду и вынужден сбавить ход.
Через минуту пришел второй доклад Лайонелла Уэллса: у русских потоплены линкор и авианосец. Второй авианосец поврежден. Правда, потери среди пилотов ужасны. Удар можно будет повторить не раньше чем через четыре часа. Командующий авианосной эскадрой перестраховывался, он хотел дать хоть немного отдыха своим людям между вылетами. Его можно было понять. Прямо на глазах Лайонелла Уэллса гибли истребители воздушного патруля. Их задавили массой.